Поделиться
История отечественных ИТ и телекома: С чего начались прослушки и как уничтожили первый советский ксерокс
Первые советские разработки в области прослушивания переговоров и распознавания речи были прерваны из-за национальной политики Сталина, а первый советский копировальный аппарат был уничтожен по требованию КГБ. Такие истории приведены в вышедшей в США книге Red Web.Книга о спецслужбах, ИТ и телекоме
В США вышла книга Red Web, написанная российскими журналистами Андреем Солдатовым и Ириной Бороган. Книга рассказывает об истории контроля советскими и российскими спецслужбами над телекоммуникациями.
CNews по материалам книги подготовил статью о сложной истории разработки советских технологий в области прослушки телефонных переговоров и распознавания речи и трагической судьбе первого российского ксерокса.
«Шарашка» - место разработки технологий прослушки
Разработка советских технологий в области прослушивания телефонных переговоров и распознавания речи началась во второй половине 1940-х годов. С этой целью в подмосковном Марфино был создан секретный «Объект №8» - так называемая «шарашка»: институт, в котором ученые работали в качестве заключенных.
Основная цель, которая была поставлена перед учеными – разработка методов кодирования и декодирования телефонных переговоров, которые позволили бы главе СССР Иосифу Сталину вести секретные переговоры по телефону.
Кроме того, институт занимался вопросами прослушивания. Так, созданное институтом подслушивающее устройство было замаскировано внутри большой реплики государственной печати США, подаренной американскому посольству. Это позволило советским спецслужбам несколько лет осуществлять прослушивание того, что происходит внутри посольства.
Акустическую лабораторию в марфинской «шарашке» возглавлял Абрам Трахтман. В его лаборатории работали будущий известный писатель и диссидент Александр Солженицын, описавший позже быт и работу «шарашки» в романе «В круге первом», и его близкий друг Лев Копелев.
Копелеву удалось достичь большого успеха. Министерство госбезопасности СССР (предшественник Комитета госбезопасности – КГБ) перехватило телефонные переговоры некоего шпиона с посольствами США и Канады, в которых он передавал советские атомные секреты. Сравнив записи этих переговоров с образцами голосов пятерых потенциальных подозреваемых, Копелев вычислил, что шпионом был сотрудник Министерства иностранных дел СССР.
Red Web - книга о об истории контроля отечественных спецслужб над телекомом
Национальность помешала технологиям
После этого Копелев открыл новое научное направление – фоноскопия. Карьера же его начальника Трахтмана шла в рост: он договорился с генералом госбезопасности Фомой Железновым, отвечавшим за технологии, о создании отдельного института распознавания речи и идентификации голоса. Для института уже подобрали здание в центре Москвы.
Однако ситуация резко поменялась в 1950 г. после выхода в газете «Правда» статьи Иосифа Сталина, направленной против еврейских театральных критиков. После этого в СССР началась борьба с космополитизмом и видными евреями, одной из жертв которой стал Трахтман.
Ему отказали в переводе ученых-заключенных из Марфино в новый институт, сославшись на то, что в центре Москвы они не будут находится в безопасности. Трахтману пришлось отказаться от должности директора будущего института. Он стал все реже появляться в своей лаборатории в Марфино, сказал Копелеву, что «с такой фамилией, как у него, нельзя стать директором института», и навсегда покинул Марфино. Об этом говорится в воспоминаниях Копелева, которые изучили авторы книги Red Web.
Вскоре «шарашка» в Марфино была преобразована в Научной-исследовательский институт (НИИ) – 2, занявшийся защитой правительственной связи. Позднее на его базе было создано НИИ Автоматики. Часть же ученых переехала в новый секретный институт в другом подмосковном городе – Кучино. Там, под руководством Льва Копелева, и были продолжены работы в области распознавания речи. Впрочем, Копелев через несколько лет покинул Кучино и стал диссидентом.
От первого советского ксерокса осталось только зеркало в туалете
Разрабатывая технологии для контроля за гражданами, КГБ, с другой стороны, препятствовала развитию технологий распространения информации. В середине 1950-х годов сотрудник НИИ полиграфической инженерии Владимир Фридкин изучил статьи американского ученого Честре Карлсона (Chestre Carlson) в области электрофотографии или фотокопии.
Получив в своем институте кристаллы серы, фотоувеличитель и генератор, он собрал устройство, названное Электроскопическим копировальным устройством №1. То есть Фридкин создал первую в СССР копировальную машину.
Интерес к устройству был большой: его приезжали смотреть советские министры, а на ТВ показывали репортажи о первой копировальной машине. Было решено организовать массовый выпуск устройств на фабрике в Кишиневе, а в Вильнюсе должно было быть создано НИИ Электрофотографии.
В 1955 г. Фридкин перешел на работу в Институт кристаллографии, куда и забрал собственное изобретение. В течение двух лет сотрудники института использовали устройство для копирования зарубежных статей. Однако в 1957 г. к Фридкину пришла знакомая сотрудница КГБ и сообщила об ужасном решении: копировальную машину следует уничтожить, поскольку она может быть использована для распространения запрещенных в СССР материалов (об этом сам ученый поведал авторам книги Red Web).
Соответственно, было свернуто и производство новых аппаратов. Первый копировальный аппарат был разобран по частям, а наиболее ценная часть – кусок зеркала – была сохранена и повешена в женском туалете Института кристаллографии.
Спустя годы СССР стал закупать копировальные аппараты фирмы Xerox, которые использовались в институтах под четким надзором КГБ. Один из таких аппаратов был привезен и в Институт кристаллографии, в котором продолжал работать Фридкин. Тема создания в СССР отечественных копировальных машин «РЭМ» и «ЭРА» в книге Red Web не освещается.
Андропов дал зеленый свет ПК
Несмотря на опасения в отношении технологий распространения информации, в начале 1980-х годов КГБ не стал мешать появлению в СССР персональных компьютеров (ПК). С соответствующей идеей в 1982 г. в СССР приехал ученый из Массачусетского технологического института Эд Фредкин и обсудил ее со своим давним знакомым, замгенидректора Института атомной энергии им. И. В. Курчатова и вице-президентом Академии наук Евгением Велиховым.
Велихов разделил идею о необходимости изменения советской политики в области информационных технологий и переходу от больших супер-ЭВМ к ПК. Фредкину предстояло сделать доклад об этом на Президиуме Академии наук СССР.
Однако за несколько дней до выступления в номере гостиницы Академии наук, в которой остановился Фредкин, раздался телефонный звонок. Звонивший не представился и объяснил американцу на английском языке, что иностранцам не дозволено выступать перед Президиумом Академии. «Велихов, конечно, важный человек, но не настолько, чтобы ради него делать исключения», - пояснил звонивший.
Вскоре звонок повторился, и американскому ученому сообщили, что выступить перед академиками ему все-таки будет можно. Впрочем, обстановка в Президиуме все равно была нервозная. В разговоре с авторами книги Red Web Фредкин вспомнил, что один из академиков, которого он хорошо знал, демонстративно забрал свои бумаги и покинул заседание так же, как министр иностранных дел СССР Андрей Громыко при случае покидал заседания Генассамблеи ООН.
Тем не менее, Эду Фредкину удалось убедить академиков в необходимости сотрудничества. Он рассказал, что его семья имеет давние отношения с Россией, в частности, его родители занимались поставками древесины для императорского двора. На вопрос же, в чем его выгода, Фредкин ответил, что ему и его жене в Бостоне будет спокойнее, если мир станет более сбалансирован.
После заседания Президиума Академии наук Евгений Велихов отправился на Старую площадь к главе КГБ Юрию Андропову, ставшему в тот момент секретарем ЦК КПСС по идеологии. На удивление Велихова, с которыми он поделился с авторами книги, Андропов был хорошо информирован по тематике персональных компьютеров от внешней разведки и дал добро на сотрудничество в этой сфере, а также на организацию Отделения информационных технологий и компьютерный систем Академии наук.
Затем Фредкину снова пришлось договариваться – на этот раз уже со властями США о снятии экспортных ограничений на поставки в СССР персональных компьютеров. Когда проблема была решена, Фредкин организовал компанию Computerland USSR, которая была необходима для одной-единственной сделки - закупки партии компьютеров IBM PC для нужд СССР.
ПК на службе КГБ
Легкость, с которой КГБ допустили персональные компьютеры в СССР, могла быть связана с тем, что спецслужбам нужны были компьютеры для решения задач в области распознавания речи. В то время, помимо закрытых научных решений, на нужды обороны и безопасности активно работали гражданские институт СССР. Так, координатором работ в области технологий прослушивания и распознавания речи в 1970-е и 1980-е годы стал Институт дальней связи в Ленинграде, куда перебралась часть разработчиков из марфинской «шарашки».
Институт работал по принципу «матрешки»: формально подчиняясь Министерству связи, во многом его работа координировалась КГБ, рассказал авторами книги гендиректор компании SpeechPro и бывший сотрудник этого института Сергей Коваль. Институт получал от КГБ значительные бюджеты, которые затем распределял между другими научными организациями, в том числе перед компьютерным центром Академии наук.
Бывший сотрудник секции распознавания речи Компьютерного центра Академии наук Владимир Чучупай сообщил авторам книги, что основными клиентами центра были как раз Институт дальней связи и КГБ, и это обстоятельство держалось в секрете.
Появление же персональных компьютеров в Компьютерном центре позволило использовать их не только для распознавания речи, но и для подслушивания телефонных переговоров. КГБ поставило задачу создать систему, которая будет среди множества телефонных переговоров выявлять использование ключевых слов, но распад СССР не позволил решить такую задачу.
В пресс-службе ФСБ к моменту публикации этого материала не ответили CNews на вопрос о степени достоверности изложенных в Red Web фактов.
Короткая ссылка
