Ставшая в последние годы объективной реальностью долгосрочная стагнация мировой экономики вызывает насущную необходимость кардинального изменения традиционных подходов к ведению бизнеса. Цель – создать новые точки роста для поддержания требуемого уровня доходности и положительной динамики оборота корпораций. О том, сколь важной является эта задача, свидетельствует хотя бы такой факт. Снижение с нынешних единиц до возможных десятых долей процента годового прироста глобального валового продукта с высокой вероятностью приведет к краху построенной за последние 30 лет крайне неустойчивой мировой финансовой пирамиды объемом свыше двухсот триллионов долларов, что составляет более 300% мирового валового продукта. А ее крушение может похоронить под своими обломками весь современный мир не менее эффективно, чем падение на Землю большого астероида.

Глобальные тренды

Семимильными шагами на авансцену выходят принципиально новые подходы, позволяющие одновременно оптимизировать издержки и улучшать потребительские характеристики товаров и услуг, без чего, как наглядно показывает опыт последних пяти кризисных лет, в нынешних условиях устойчивый рост глобальной экономики невозможен.

Этот же опыт показывает, что наиболее эффективно решить эту двуединую задачу позволяют только те модели, которые обладают ключевыми свойствами «айтишного» облачного подхода. Во всяком случае, существенно более высокая оценка инвесторами облачного бизнеса относительно аналогичного традиционного говорит именно об этом.

Хотя облачные дискуссии идут уже довольно давно, в основном применительно к ИТ-отрасли, и многим успели надоесть, по-настоящему процесс перехода на облачную модель начался совсем недавно, лишь пару лет назад, но зато сразу пошел весьма широким фронтом, далеко выходящим за пределы ИТ-отрасли. В настоящее время на нее переходят вообще все без исключения отрасли сферы услуг (~70% мирового валового продукта, в США – 80% ВВП), чтобы получить те выгоды от возможности реализации принципа международного разделения труда, какими давно пользуется сфера материального производства. Более того, переход на облачную модель просто стирает грань между отраслями экономики, и не только между различными видами услуг (например, конгломерат ИТ, телекома, финансовой сферы и торговли – уже свершившийся факт), но и в целом между сферой услуг и материальным производством. И это еще не все.

Облачная трансформация частично замещает товары и физическую инфраструктуру виртуальными сервисами. Начиная от «мелочевки» в виде вытеснения специализированных электронных устройств, таких как, например, навигаторы, облачными навигационными сервисами, взаимодействующими с универсальными пользовательскими устройствами: планшетами, смартфонами. Или замещения физических телефонных коммутаторов облачными АТС. И заканчивая замещением банковских отделений сервисами дистанционного самообслуживания и небанковскими виртуальными платежными сервисами, а пластиковых банковских карт встроенными в те же смартфоны средствами бесконтактной идентификации.

Более того, облачная трансформация создает дополнительные стимулы для создания принципиально новых видов устройств, таких как 3D принтер, и изменяет существующие, превращая, например, обычный телевизор в универсальное средство интерактивного взаимодействия пользователя с разнообразными мультимедийными сервисами. Она интегрирует в сервисы не только отдельные устройства, но и целые объекты в качестве их, сервисов, инфраструктурных элементов, создавая internet of everything («интернет всего», «интернет вещей»).

Сроки трансформации – крайне сжатые, до конца этого десятилетия, что в сочетании с ее кардинальностью и тотальностью дает ощущение, что речь идет о настоящей технологической революции, которая станет логичным развитием феномена научно-технической революции прошлого века и действительно приведет к формированию глобальной постиндустриальной экономики. Причем не за счет неоправданно большой доли торговли и финансовых услуг в мировом валовом продукте, как это имело место в последние 30 лет, и не за счет беспрецедентной эмиссионной накачки, как сейчас, а за счет более рациональной организации социально-экономических отношений, действительно формирующей то самое «устойчивое развитие», приводящее к повышению качества жизни не отдельных социальных групп в отдельных странах, а в целом на планете Земля.

Отражение в российском рынке

Для того чтобы понять, что такие изменения уже происходят и в России, достаточно взглянуть на ленту новостей. В первую очередь это новости про финансовую сферу и торговлю. Вот только некоторые примеры: «Банк превращается в ИТ-компанию с банковской лицензией» (из интервью CNews CIO «Альфа-Банка»); «"Спортмастер": Клиенты вынуждают нас серьезно менять формат торговли», «Сбербанк сократит 30 тыс. сотрудников» и «увеличит популярность дистанционных каналов обслуживания»; «Яндекс-Маркет» становится торговым монстром»; «Банки впервые смогут предоставлять облачные сервисы для СМБ».

Сравнение доли услуг в ВВП США и в ВРП крупных городов РФ

Источник: iCore, 2012

Фундаментально в основе актуальности для России облачных изменений лежит схожая со структурой ведущих экономик мира структура экономики крупных городов РФ, а также идентичная мировой вялая динамика внутреннего потребительского и инвестиционного спроса. Более того, есть и «усугубляющие» актуальность такого перехода местные особенности: для России крайне остро стоит проблема низкой доступности базовых услуг, особенно социальных, и неконкурентоспособного по сравнению с ведущими мировыми экономиками соотношения их качества и стоимости, ставшего уже притчей во языцех.

Ключевые характеристики и выгоды

Для удобства можно взять классическую модель организации облачных вычислений и рассмотреть ее использование обобщенно, применительно и к другим отраслям экономики, как некую универсальную облачную бизнес-модель.

Источник: iCore, 2012

В левой части схемы в общем случае описывается принцип организации фронт-офиса. Облачная модель подразумевает минимизацию и унификацию его инфраструктуры. Взамен дорогостоящих разновидностей фронт-офисов – салоны, магазины, представительства, отделения, имеющих зачастую собственные бэк-офисные службы, в облачной модели клиенту предлагается самообслуживание в основном через веб-интерфейс или терминал. В ряде случаев онлайн-канал взаимодействия дополняется «легкими» универсальными физическими точками взаимодействия, оснащенными минимальным набором оборудования, для работы с которым не требуется высокая квалификация персонала. Либо такое оборудование вообще устанавливается на стороне клиента, как, например, в случае с телемедициной. Таким образом реализуется принцип самообслуживания по запросу к сервису, причем обладающему измеримым/управляемым уровнем качества (QoS), не зависящим от места его потребления.

Бэк-офис (правая часть рисунка), он же «пул ресурсов»: в случае облачной модели для организации внутренних бизнес- и производственных процессов используется не монолитная (головной офис, где физически расположены все необходимые для предоставления услуги службы и ресурсы), как в традиционной офлайн-модели, а сетецентрическая виртуальная структура, элементами которой являются реализуемые в автоматическом или близком к нему режиме сервисы, как «собственного производства» (private cloud), так и внешние – публичные и частные.

Собственно, облачная модель – это аналог принципа глобального разделения труда в материальном производстве, но применительно к сфере услуг. В такой модели добавленная стоимость в виде некоего облачного сервиса создается провайдером за счет его «сборки» из базовых собственных и внешних/сторонних облачных сервисов, либо исключительно из внешних, которые, в свою очередь, также могут являться продуктом «сборки» других, базовых по отношению к ним сервисов, формируя единую облачную экосистему мировой экономики, обладающую признаками самоподобия.

Такая фрактальная экосистема характеризуется сложной взаимосвязью иерархий сервисов – базовый по отношению к одному сервис может быть продуктом сборки сервисов более высокой по отношению к нему же иерархии – см. иллюстрацию ниже. Так, для «сборки» ИТ-сервиса, например, аренды серверной мощности по модели IaaS, используются, в частности, финансовые сервисы (оплата услуги), для создания которых, в свою очередь, необходимы и ИТ-сервисы, такие как аренда серверной мощности для расчетного центра. Это как для производства компьютера нужна, скажем, пластмасса, для производства которой, в свою очередь, нужен компьютер.

Но вот принципиальное отличие облачной экосистемы от любых других сложных систем экосистем с признаками самоподобия состоит в том, что все это многообразие взаимодействий должно осуществляться в режиме онлайн, что является абсолютно новой, не имеющей прецедентов задачей, порождающей множество неизвестных ранее технологических вызовов.

При этом интернет – тот самый свободный сетевой доступ посредине верхней схемы – превращается из преимущественно информационной среды в глобальную универсальную среду организации предоставления самых разнообразных услуг, большинство из которых ранее были доступны в основном локально и только офлайн. Поэтому, кстати, облачную экономику можно называть также и интернет-экономикой или онлайн-экономикой.

Наиболее подходящим эпитетом для этой возникающей на наших глазах глобальной онлайн-экосистемы является слово «конвергенция», как технологическая, так и экономико-социальная. Это конвергенция массового (b2c) и корпоративного (b2b) рынков, конвергенция потребителя и поставщика сервиса, конвергенция различных отраслей экономики, вплоть до конвергенции сферы услуг и материального производства, о чем уже было сказано в начале. Такая тотальная конвергенция ведет к возникновению принципиально новых возможностей для самореализации человека и повышения качества жизни при одновременном снижении нагрузки на окружающую среду.

Выгоды облачной модели

Собственно, исходя из решаемой с помощью перехода на облачную бизнес-модель двуединой задачи следует, что она дает возможность воплотить в жизнь крайне редко встречающуюся в реальности стратегию «Win-Win» (это научный термин из теории игр, обозначает игру с положительной/ненулевой призовой суммой).

«Win» для провайдера: значительно снижаются издержки при одновременном повышении конкурентоспособности (за счет улучшения потребительских характеристик) предлагаемой услуги; появляется возможность оперативно и с минимальными затратами изменять объем предоставляемых услуг, их номенклатуру и характеристики.

«Win» для потребителя: существенно повышается доступность услуг, вплоть до тотальной для некоторых их видов; улучшается соотношение цена/качество за счет возникновения глобальной конкурентной среды и появления возможности индивидуализации услуги без существенного увеличения ее стоимости.

«Win» для социума: повышение качества жизни при снижении затрат и нагрузки на окружающую среду за счет более рациональной организации социально-экономических процессов в глобальном масштабе.

Возникновение феномена глобальной конкуренции в сфере услуг довольно ощутимо подталкивает провайдеров к повсеместному и быстрому переходу на использование именно облачной модели, поскольку традиционный офлайн-формат локальных игроков не в состоянии на равных конкурировать с нарождающимися глобальными онлайн-провайдерами ни по себестоимости, ни по качеству, ни даже по доступности сервиса. То есть это система с положительной обратной связью, которая вполне может обеспечить упомянутые выше сжатые сроки реализации даже для столь радикальных преобразований.

В этой связи можно процитировать прогноз Кимберли Харрис-Ферранте (Kimberly Harris-Ferrante), вице-президента Gartner: «В 2014 г. и далее большинство отраслей экономики столкнутся со значительными вызовами, и у них не останется иного выбора, кроме как радикально изменить свои традиционные бизнес-модели».

Новые возможности самореализации

Помимо всего прочего столь кардинальное изменение бизнес-модели мировой экономики обнуляет все прежние заслуги, опыт и достижения в рамках традиционной ее модели. Как компаний и организаций в целом, так и отдельных сотрудников. Все оказываются опять на старте, даже те, кто почти уже добрался до финиша.

Меняется и расстановка приоритетов в рейтинге востребованности различных специализаций, навыков и опыта. Так, остаются не у дел многочисленные бакалавры и магистры экономики, финансового менеджмента и маркетинга - их знания просто не востребованы в новой экономической реальности, как не применимы оказываются теперь большинство экономических теории, которым их учили. А тех теорий что применимы, просто нет. Пока нет. В этом смысле нашумевший феномен уборщика туалетов с тремя высшими экономическими образованиями – отнюдь не случайность, а объективная закономерность. С другой стороны, отсутствие жестких географических ограничений при найме персонала в облачный бизнес в сочетании с появлением облачных же образовательных сервисов (платформа edX, например), причем вполне качественных, дают широкие возможности и стимул к самообразованию и полноценному участию в глобальной облачной экономике всем, имеющим доступ в интернет. А таковых в России только с широкополосным фиксированным доступом не менее 50 млн человек, с мобильным – почти все. Вопрос только в том, как его использовать.

И еще важный момент – поскольку основным для реализации облачных производственных и бизнес-процессов является даже не автоматизированный, а автоматический режим, то функции персонала коренным образом меняются. В отличие от традиционной оффлайн модели, где, несмотря на некоторые элементы автоматизации, основная нагрузка при оказании услуги лежит именно на персонале, в случае облачного (автоматического) сервиса все ровно наоборот. В облачной модели основная задача персонала состоит не в реализации, а в создании и усовершенствовании сервисов. Ввиду того, что любой облачный сервис – это крайне сложная в инженерном и технологическом плане конструкция, то для его проектирования требуется сочетание как экономических, так и довольно глубоких инженерных знаний. А такое сочетание в учебных программах вузов гуманитарных и естественных наук сейчас является скорее исключением, чем правилом. Поэтому можно говорить еще и о конвергенции гуманитарного и технического образования, с возникновением новых кросс-дисциплинарных наук и ученых званий и степеней, что-то вроде «Доктор информационно-экономических наук».